Состоялась пресс-конференция президента Союза архитекторов России Андрея Бокова
19.07.2011
Тема: Архитектура и градостроительство в России: проблемы и пути их решения
Обсуждаемые вопросы:
- что мешает формированию качественной городской среды в России
- как совместить новостройки и историческое наследие городов
- какой будет новая Москва
Вступительное слово ведущего.
Добрый день! Мы приветствуем посетителей сайта РБК и журналистов, собравшихся в нашем пресс-центре. Тема нашей интернет-пресс-конференции "Архитектура и градостроительство в России: проблемы и пути их решения".
Гости нашего пресс-центра – президент Союза архитекторов России Андрей Владимирович Боков и вице-президент САР, президент Национальной гильдии градостроителей Максим Вениаминович Перов.
У нашей интернет-аудитории есть возможность сегодня пообщаться с нашими собеседниками посредством виртуального пространства, а журналисты, присутствующие в пресс-центре РБК, могут задать свои вопросы напрямую.
Безусловно, сегодня мы коснемся темы Большой Москвы, но сначала на тему архитектуры и градостроительства посмотрим несколько шире, выйдя за границы столицы. Итак, начнем.
Вопрос: Существует единая стратегия градостроительного проектирования в России?
А.Боков: Cо всей определенностью могу сказать, что, к глубочайшему сожалению, – нет, она отсутствует. И одной из своих задач профессиональное сообщество видит создание, формирование такого рода стратегии. Стратегии, которая нам, действительно, крайне необходима, учитывая природу, специфику нашего с вами Отечества, пространственную его природу прежде всего.
Вопрос: Какие сегодня перекосы существуют в градостроительной политике городов страны? Что российским городам мешает быть удобными для жизни?
А.Боков: Им мешает то состояние, в котором они пребывают. Когда мы говорим, что города сталкиваются с транспортными проблемами, то это очевидно. Когда мы говорим, что есть такая проблема, как ЖКХ, жилищно-коммунальное хозяйство, то это значит все то, что скрыто под землей, все то, что в таких будках странных находится и т.д., все то, что называется инженерным и прочим обеспечением. Когда мы говорим о том, что не можем обеспечить качественное и доступное жилье, когда мы говорим о недостаточной базе здравоохранения и о многом другом – все это называется совершенно определенно: это состояние наших городов, к сожалению, печальное состояние, и не только городов.
Если мы обратимся к нашим селам, мы увидим, что положение села не менее проблематично. И все это заставляет нас всерьез заниматься, как мне кажется, начать заниматься нашим пространством обитания. Прямым следствием этого является депопуляция, а также те темпы миграции, с которыми мы сталкиваемся, и направленность этой миграции, и многое-многое другое.
В моем представлении решение этой проблемы носит столь же насущностный, принципиальный, важный характер, как в свое время решение проблемы обеспечения просто продуктами питания. Это следующая по важности, по значимости задача - создание достойных условий жизни в наших городах.
Вопрос: Сегодня заказчик способен выбрать исполнителей, которые качественно решат поставленную задачу?
А.Боков: Вы коснулись одной из самых болезненных тем. Сегодня, действительно, в отличие от советских времен, заказчик стал множественен, у нас появилось много заказчиков. Если до того был только один заказчик, он определял все и вся, то сейчас у нас много заказчиков. Если к главному заказчику, а у нас главным заказчиком по-прежнему является государство, обратиться, то он совсем не волен. Более того, этот замечательный 94-й ФЗ (закон "О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд") позволил выстроить такие схемы, в итоге которых проектный рынок, рынок проектных услуг сейчас полностью захвачен категорией лиц, которых профессионалами назвать нельзя.
Мы через какое-то время почувствуем все замечательные результаты этого, но факт остается фактом: профессионалы практически вытеснены сегодня с этого рынка полностью. В соответствии с этим законом право на выполнение работы получает тот, кто называет меньшие сроки и меньшую стоимость своих работ. Итогом этого становится то, что мы сегодня наблюдаем. Качество как таковое, как категория явно недооценивается. Нам объясняют, что скоро качественные параметры, качественные оценки или предквалификация будут включены, но инерция или энергия тех псевдокомпаний, непрофессиональных компаний, которые завоевали рынок, набрала огромную мощность и силу. Число этих компаний превышает где-то 50% от всех, которые действуют на этом рынке. Они его, строго говоря, захватили, и как отыгрывать, как возвращать обратно все это в руки профессионалов, не вполне ясно.
Речь идет если не об отмене 94-го ФЗ, то по крайней мере о нераспространении этого закона на ту сферу, о которой мы говорим. Пусть сапоги, валенки, все что угодно поставляют в соответствии с 94-м ФЗ, но определять, какой фильм снимать, кому дом этот проектировать, наверное, нужно, пользуясь какими-то другими критериями, другими основаниями. Сегодня это прямой путь к катастрофе – интеллектуальной катастрофе, средовой катастрофе, как угодно назовите это.
Что касается частного, корпоративного заказчика, то этот заказчик, несомненно, цивилизуется. И те качественные, относительно качественные работы, работы, которые более-менее приближаются к мировым стандартам, в основном заказываются сегодня корпоративным заказчиком. Такого рода работы у нас есть, такого рода просвещенные, цивилизованные заказчики у нас стали появляться. Они есть в Москве – вы можете несколько домов видеть уже вполне зрелого свойства, за которые не стыдно. Но это первый шаг. Это не отечественная архитектура в серьезном понимании, это не архитектура лидеров, это пока архитектура, которая позволяет нам говорить, что мы не хуже.
Но большинство заказчиков, тем не менее, большинство тех, кто приходит на рынок со своими деньгами, все-таки не склонны расценивать вклад в архитектуру как что-то серьезное. Для одних - это заблуждение, для других - это политика. Я все-таки надеюсь, что число цивилизованных людей будет все-таки прибывать, и наконец они поймут, что лучше строить качественные дома, у хороших архитекторов и т.д. Начнется это с того момента, когда мы постепенно преодолеем рубеж, скажем так, недостроенности, острейшего дефицита, в котором мы пребываем.
Мы с восторгом ели, когда стало что-то появляться на прилавках магазинов, какую-нибудь копченую колбасу, сейчас смотреть страшно на это дело – вкусы наши становятся более изысканными, сложными, избирательными и прочее. То же самое, наверное, должно происходить и с архитектурой.
Вопрос: Что собой представляет российская архитектура конца ХX - начала XXI века?
А.Боков: Архитектура выходит из того кризисного состояния, в котором мы находились, к глубокому сожалению, последние 30-40 лет, начиная с 1960-х годов. У нас есть все основания гордиться нашим великим прошлым, прежде всего тем, что было создано в 1910-20-30-е годы, создано в теории и на практике. И у нас есть не так много оснований для гордости за то, что появилось впоследствии. Сейчас мы отчетливо наблюдаем признаки интеллектуального, культурного пробуждения. Архитектура – это фундаментальная часть национальной культуры. От ее состояния зависит наше здоровье. Мне хотелось бы надеяться, что те признаки, которые сейчас наблюдаются, с чрезвычайным трудом прорастают, в конечном счете дадут какие-то зрелые, устойчивые всходы.
Но все очень непросто. Мы встречаем очевидное сопротивление многих сил, сопротивление в силу просто инерционного отношения, крайне циничного отношения, недоверчивости к нашей деятельности, наверное, обоснованной в чем-то. Но деваться некуда – нам надо самим строить нашу страну.
Сопротивление выражается в том числе и в недоверии к отечественным архитекторам, и в том, что мы не считаем архитектуру чем-то значимым, а состояние наших городов чем-то серьезным, заслуживающим внимания. Признаком этого является отсутствие прямого постоянного диалога с властью, который, надо сказать, даже в худшие времена у архитекторов всегда был налажен. Мы считаем, это и наша вина в том, что мы утрачиваем состояние нормального диалога с обществом. Мы считаем, общество и власть нуждаются в более цивилизованном отношении к тому, что называется архитектурой и вообще к тому, что называется окружением. Это движение должно быть движением двух сторон навстречу друг другу.
К сожалению, мы сейчас готовы к этому диалогу, но встречный импульс мы не ощущаем. Первые обнадеживающие признаки появляются, на мой взгляд, сейчас, когда приняты радикальные решения в отношении Москвы. В России очень многое, если не все, начинается в Москве. И может быть это состояние и станет таким для нас принципиально важным и, наконец, поводом и расцветом отечественной архитектуры.
Вопрос: Что сегодня необходимо сделать для улучшения качества строительства, проектных решений и более активного внедрения современных технологий?
М.Перов: Не очень правильное слово "качество". Обращаю ваше внимание, что в Градостроительном кодексе этого слова нет как такового, а если высшая норма – федеральный закон отрицает столь важный термин, то бессмысленно ждать его в практике. Качество просто так по доброй воле не возникнет. Градостроительный кодекс вообще не предусматривает никаких качественных характеристик. Сегодня мы имеем вопиющие прецеденты, когда в схеме территориального планирования написан раздел "Транспорт", на обрывке фотоплана нарисованы три линии фломастером и написано, что это главная дорога через горный Кавказский хребет. Естественно, что заказчик идет в суд, а суд говорит: "Нет, вы знаете, раздел "транспорт"? Транспорт. Про транспорт? Про транспорт. Все", а что, качество, к этому никаких требований нет.
То же самое касается и системы норм, которые отменили. Попытались внести в техническое регулирование техрегламенты. Не удалось их сделать. Сейчас разговор идет о том, что надо гармонизировать с европейскими нормами, но там они основаны на совершенно другой философии. В итоге мы сейчас актуализируем СНиПы. Это все отсутствие продуманной, сколько-либо внятной градостроительной политики в стране, не стратегии, а именно политики. В этом смысле мы считаем, что стране нужна национальная градостроительствная доктрина, которая бы концептуально поставила эти задачи и, соответственно, системно бы их решала, прежде всего, в нормальном обществе. Пока есть такие нормы – качества не будет.
Конечно, вопрос был таким сложным, многоуровневым, в том числе там фигурировала тема новых технологий. Сейчас мы живем в атмосфере риторики, оперирующей словами "новация", "модернизация". В конечном счете это упирается в иные технологии. Речь может идти о том, что сформирован ли у нас процесс поиска новых технологий, каких-то иных решений, включения мозгов и т.д. или этого процесса нет. К сожалению, мы вынуждены констатировать, что мы после короткого периода некоторого технологического обновления снова впали в состояние технологической стагнации. Я говорю прежде всего о строительной индустрии. Процесс обновления здесь, к сожалению, еще пока не запущен.
Происходит приблизительно то, что произошло с этим несчастным пароходом, который утопил больше сотни людей. Как вообще могло это появиться? Что движет этой публикой, которая выжимает до последнего все это, не пытаясь нормально поддерживать судно, его ремонтировать или менять, и доводит это все до такого состояния?
Эта системная ошибка. Так устроена, к сожалению, сегодняшняя экономика, и по этим же принципам сегодня работают наши ДСК, продолжающие выпускать все эти панели, и т.д. Пробиться, к сожалению, новым технологиям, даже зарубежным, не говоря уже о национальных, чрезвычайно сложно. Внятного механизма поддержки малого бизнеса, среднего бизнеса, научных исследований, опытно-конструкторских разработок сегодня практически нет в этой сфере. Нет самого рынка, который выталкивал бы на поверхность, который заставлял бы двигаться, что-то делать, суетиться.
Люди полностью захватывают рынок, вроде рынка перевозок по Волге, и до последнего, до момента катастрофы продолжают эксплуатировать старый ресурс. Нечто подобное происходит в нашей строительной сфере. Мы на 10-15 лет отстали от всего того, что называют сегодня "зелеными" технологиями. Мы представляем, что это и на какую систему целей и ценностей все это ориентировано, насколько сильно это отношение преобразило всю строительную индустрию в мире.
Причем лидируют здесь даже не Соединенные Штаты Америки, которые породили все это во многом, лидерами являются Индия, Китай и т.д. Нам надо подумать, что надо сделать, для того чтобы, взяв пример, может быть, с этих стран, пытаться вывести строительную индустрию из того состояния, в котором она пребывает.
Вопрос: Сегодня мы вынуждены констатировать факт разрушения исторического облика российских городов, которые активно застраиваются торговыми, развлекательными объектами, спальными районами. Как остановить этот процесс? Можно ли, на Ваш взгляд, вписать в архитектуру городов уже построенное к настоящему времени?
А.Боков: Много вопросов. Во-первых, я - за восстановление некоторой справедливости. Мы говорим, что сейчас что-то страшное происходит с историческими городами. И мы забываем о том, что все эти ужасы начали происходить куда как раньше. Мы забываем, что выморачивались сотнями, тысячами храмы, монастыри, церкви – это опорные, по существу, сооружения, на которых строился национальный ландшафт. И сейчас считается, что наше прошлое было радужным и безоблачным, а сегодня происходит то, чего не могло не произойти – пришли деньги. В ситуации общей низкой культуры прежде всего лиц, принимающих решения, во многом, низкой профессиональной культуры тех, кто проектирует, происходит то, что происходит. Но это не есть то разрушение, которое было направленной государственной политикой прошлых эпох и времен. И надо это отчетливо понимать. То, что сегодня происходит, – это, скорее, издержки роста, которые в общем-то поправимы за счет коррекции тех институтов, которые я назвал. Старое может и должно уживаться с новым. Таков закон развития вообще городской ткани, жизни, наконец. Город не может быть музейным экспонатом, это понятно. Есть города – музейные экспонаты, и, слава Богу, что они есть. Но Россия – это особое пространство, особый объект в связи с тем, что Россия в известной степени не построена. Просто у нас мало квадратных метров обитаемого пространства. У нас мало дорог, которые нам крайне нужны, и обитаемое пространство нам нужно в больших размерах, чем любому другому, кто живет на Средиземном море и который может там выйти на улицу и чувствовать себя так же комфортно, как под крышей. А это нужно делать. Это связано с огромными средствами и усилиями, которые мы должны вложить в формирование национального ландшафта нашей среды обитания.
Мы упустили время, занимались не тем многие годы, строили танки, пушки, Бог знает что. У меня вся семья многие годы занималась только этим. Все лучшие умы, лучшие мужчины, лучшее время своей жизни положили на это хозяйство. Значит, нам надо сейчас наверстывать упущенное. И этот процесс должен быть организован чрезвычайно деликатно и умно, он должен быть результативным и т.д. К сожалению, примеров таких в нашей практике не так много. Но они есть, и они есть в мире. Мы живем с вами в историческом пространстве, другого нет. Это заблуждение - рассуждения типа того, что есть какой-то исторический город и есть какие-то памятники, а где-то есть места, где их нет. Это заблуждение. Вся русская равнина – это есть единый памятник, созданный нами, многими поколениями, и ко всему этому надо относиться с благоговением, трепетом, уважением и т.д. Но, к сожалению, есть и другое, когда тема памятников становится политической темой, и мы видим, как это многократно возвращается все время в жизнь нашу сегодня. Не в первый раз сегодня все эти Архнадзоры выстраивают какую-то там цензуру, это было и 30 лет тому назад. Я помню госпожу Молеву, которая говорила: "Это мы пропустим, это не пропустим". Есть люди, которые хотят рулить, рвутся к власти, люди непрофессиональные, которым важно найти некоторый рычаг, которых менее всего заботит существо того, с чем они сталкиваются, а заботит нечто совсем иное. В этой ситуации найти правильный путь, корректное решение тем более необходимо и весьма и весьма непросто. Но нам легче, потому что есть мировой опыт, мировое законодательство, которое достаточно определенно высказывается на этот счет, и эти вопросы во многом в мире решены. Вы, наверняка, много путешествуете, а если не путешествуете, то просто много видите, как старое и новое в этих городах живет, и это в конечном счете можно рассматривать как некий итог согласия нового и старого, ценителей одного и другого, и вообще всего того, что есть в национальной культуре. Культура – это непрерывный процесс. К сожалению, он был разрушен в нашем Отечестве, деформирован на протяжении многих лет. Сейчас все-таки хотелось бы надеяться, что мы идем к выздоровлению, к тому, что от истерических восклицаний мы перейдем к нормальной работе, которая обязана венчаться качественным достойным результатом, и этот результат – это наши города, которые будут прекрасны, хороши и удобны.
М.Перов: Я хочу дополнить по поводу норм. У нас, с одной стороны, вроде бы есть прекрасный закон о культурном наследии, но он настолько избыточно жесток, что фактически допускает либо музеефикацию памятников, либо ничего другого. А если ничего другого - значит руинизацию. На научную реставрацию всех памятников денег, естественно, не хватит, все остальное является нарушением закона.
В условиях 73-го ФЗ (закон "Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации") ни Прага, ни Ганновер – ничего не могло бы быть сделано. Вся Европа строит по-другому, обращается с памятниками по-другому – деликатно, гибко, но не рассматривая их как археологические памятники. Это считанные вещи: это Акрополь в Афинах, это Помпеи – это археология, остальное – это жизнь. И столь жесткие требования только ухудшают ситуацию с памятниками.
И второе, у нас совершенная локуна в законодательстве, касающаяся исторической среды городов, фоновой застройки. Этого просто нет, хотя не мешало бы, потому что как раз и является крайне ценным.
А.Боков: И самое важное. Что имеется в виду? Это отсутствие регламентов в исторических городах, исключением является Суздаль. Что способствовало совершенно феноменальной капитализации Суздаля? Только одно обстоятельство: то, что этот город не изувечен. В отличие от любимого мною Боровска или других городов, которые сейчас разрушаются с помощью силикатных трехэтажных уродов. В Суздале ввели некое подобие регламента: дома такой-то высоты, такого-то размера. Почистили улицы, проложили водопровод, извиняюсь, дерьмо куда-то отвели, куда надо, пару ресторанов открыли, на улицах стало безопасней и комфортней. За 20 лет, если говорить о капитализации, стоимость недвижимости выросла в сто раз. Как в Лондоне.
В Европе страны живут только по регламенту. Целые огромные районы – Тоскана, Каталония и т.д. – это районы, где новое строительство просто запрещено, все, что делается, делается в четком соответствии с регламентами. Стены должны быть такие, окна такие, цвет должен быть такой и только такой, крыши - такие, коньки – такие, все, никакой фантазии. Вот тогда формируется среда. Где-то эти законы более жесткие, где-то они послабее, но это в конечном счете то, что называется физическим планированием. Вот этого физического планирования, к сожалению, у нас нет. Его нет в Градостроительном кодексе, нет даже интенций этого рода. А это значит, что надежды на визуальную упорядоченность окружения, на тот комфорт, который нам так симпатичен, когда мы приезжаем в Европу, почти нет.
Даже в Америке с ее любовью к отсутствию каких бы то ни было ограничений попробуйте где-нибудь построить то, что вам хочется. Жесточайшие существуют ограничения на каждый забор, на каждую пристройку, на каждое окно и т.д....
Полный текст здесь: http://uar.ru/news/6/521/
